ЭТИКА

ЭТИКА (греч. ethika, от ethikos
- касающийся нравственности, выражающий нравственные убеждения, ethos -
привычка, обыкновение, нрав), филос. наука, объектом изучения к-рой является
мораль,
нравственность
как форма обществ, сознания, как одна из важнейших сторон жизнедеятельности
человека, специфич. явление общественно-ист, жизни. Э. выясняет место морали
в системе других обществ, отношений, анализирует её природу и внутр. структуру,
изучает происхождение и ист. развитие нравственности, теоретически обосновывает
ту или иную её систему.

В вост. и антич. мысли Э. была вначале
слита воедино с философией и правом и имела характер преимущественно практич.
нравоучения, преподающего телесную и психич. гигиену жизни. Афористич.
форма таких нравоучений восходила к устной традиции, закреплявшей уже в
позднеродовом обществе практически полезное для социального целого (общины,
племени) в поведении отд. индивида. Положения Э. выводились непосредственно
из природы мироздания, всего живого, в т. ч. человека, что было связано
с космологич. характером вост. и антич. философии. Характерно, что защита
одной системы морали и осуждение другой базировались на противопоставлении
"вечного закона природы" "человеческим установлениям" (Лао-цзы в Др. Китае,
Гесиод в Др. Греции и др.). Даже обращение к духовному миру личности (Будда,
Сократ) приводило не к выделению Э. в самостоят, теорию, а к нравств. осмыслению
философского мироучения в целом.

В особую дисциплину Э. была выделена
Аристотелем (ввёл и самый термин - в назв. работ "Никомахова этика", "Большая
этика", чЭвдемова этика"), к-рый поместил её между учением о душе (психологией)
и учением о гос-ве (политикой): базируясь на первом, она служит второму,
поскольку её целью является формирование добродетельного гражданина гос-ва.
Хотя центр, частью Э. у Аристотеля оказалось учение о добродетелях как
нравств. качествах личности, в его системе уже нашли выражение многие т.
н. "вечные вопросы" Э.: о природе и источнике морали, о свободе воли
и
основах нравственного поступка, смысле жизни и высшем благе, справедливости
и
т. п.

От стоиков (см. Стоицизм)
идёт
традиц. разделение философии на три области - логику, физику (в т. ч. метафизику)
и Э. Оно проходит через средние века и принимается философией Возрождения
и 17 в. Это разделение принимается и И. Кантом, к-рый лишь обосновывает
его как разграничение учений о методе, природе и свободе (нравственности).
Однако вплоть до нового времени Э. часто понималась как наука о природе
человека, причинах и целях его действий вообще, т. е. совпадала с филос.
антропологией (напр., у франц. просветителей, Д. Юма) или даже сливалась
с натурфилософией (у Ж. Б. Робине, Б. Спинозы, гл. труд к-рого -
"Этика" - это учение о субстанции и её модусах). Такое расширение предмета
Э. вытекало из трактовки её задач: Э. была призвана научить человека правильной
жизни, исходя из его же собственной (естеств. или божеств.) природы. Поэтому
Э. совмещала в себе теорию бытия человека, изучение страстей и аффектов
психики (души) и одновременно учение о путях достижения благой жизни (общей
пользы, счастья, спасения). Т. о., докантовская Э. неосознанно исходила
из тезиса о единстве сущего и должного.

Кант подверг критике совмещение в Э.
натуралистич. и нравств. аспектов. По Канту, Э. - наука лишь о должном,
а не о том, что есть и причинно обусловлено, она должна искать свои основания
не в сущем, природе или обществ, бытии человека, а в чистых внеэмпирич.
постулатах разума. Попытка Канта выделить специфич. предмет Э. (область
долженствования) привела к устранению из неё проблем происхождения и обществ,
обусловленности морали. Вместе с тем "практич. философия" (каковой Кант
считал Э.) оказалась неспособной решать вопрос о практич. возможности осуществления
обосновываемых ею принципов в реальной истории. Кантовское переосмысление
предмета Э. получило широкое распространение в бурж. Э. 20 в., причём если
позитивисты исключают нормативную Э. из сферы науч.-филос. исследования,
то этики-иррационалисты отрицают её возможность в качестве общей теории,
относя решение нравств. проблем к прерогативам личного морального сознания,
действующего в рамках неповторимой жизненной ситуации.

Марксистская Э. выделяет свой предмет
принципиально иным способом, отвергая противопоставление "чисто теоретического"
и "практического", поскольку всякое знание есть лишь сторона предметно-практической
деятельности человека по освоению мира. Марксистское понимание Э. является
многосторонним, включает нормативно-нравств., историч., логико-познават.,
социологич. и психологич. аспекты в качестве органич. моментов единого
целого. Предмет марксистской Э. включает филос. анализ природы, сущности,
структуры и функций морали, нормативную этику, исследующую проблемы критерия,
принципов, норм и категорий определ. моральной системы (в составе нормативной
Э. разрабатываются также проблемы проф. Э.), историю нравств. воспитания.

Гл. проблемой Э. всегда был вопрос
о природе и происхождении морали, однако в истории этич. учений он обычно
ставился в виде вопроса об основании представлений морального сознания
о должном, о критерии нравств. оценки. В зависимости от того, в чём усматривалось
основание морали, все имеющиеся в истории Э. учения можно отнести к двум
типам. Первый включает теории, выводящие нравств. требования из наличной
действительности человеческого бытия - "природы человека", естеств. потребностей
или стремлений людей, прирождённых им чувств или к.-л. фактов их жизни,
рассматриваемых как самоочевидное внеисторич. основание морали. Теории
этого типа обычно тяготеют к биоантропологич. детерминизму; содержат в
себе элементы материализма (др.-греч. материалисты, Аристотель, Спиноза,
Гоббс, франц. материалисты 18 в., утилитаризм,
Л. Фейербах, рус.
революц. демократы), но часто в них преобладают тенденции субъективного
идеализма (англ, школа нравств. чувства 17-18вв., Дж. Батлер; всовр. бурж.
Э.- Дж. Дьюи, Р. Б. Перри, Э. Вестермарк,
Э.
Дюркгейм,
В.
Парето,
У.
Самнер
и др.). В теориях др. типа основанием морали считается нек-рое безусловное
и внеисторич. начало, внешнее бытию человека. Это начало может пониматься
натуралистически ("закон природы" стоиков, закон "космич. телеологии",
эволюции органич. жизни) или же идеалистически: "высшее благо" (Платон),
абс. идея (Г. Гегель), божеств, закон (томизм и неотомизм),
априорный
моральный закон (Кант), простые и самоочевидные идеи или отношения, не
зависящие от природы мироздания
(кембриджские платоники).
В истории
Э. следует особо выделить авторитарные концепции морали, согласно к-рым
единств, основанием её требований является некий авторитет - божественный
или личный.

В совр. бурж. Э. проблема основания
морали часто представляется вообще неразрешимой. В интуитивизме
осн.
моральные понятия считаются не связанными с природой всего сущего, а потому
самоочевидными, недоказуемыми и неопровержимыми. Сторонники неопозитивизма,
противопоставляя
"факты" и "ценности", приходят к выводу о невозможности науч. обоснования
моральных суждений. Представители экзистенциализма
считают, что
сущность человека не имеет общих определений и поэтому не может дать основания
для формулирования к.-л. конкретных нравств. принципов. Правда, в т. н.
натуралистич. Э. 1950-60-х гг. (Э. Эдел, Р. Брандт- США, и др.), выступающей
против иррационализма и формализма в Э., основания морали выводятся из
потребностей обществ, жизни, данных антропологии, этнографии, социологич.
исследований.

Вопрос о природе морали в истории этич.
мысли иногда приобретал и другой вид: является ли нравств. деятельность
по своей сущности целесообразной, служащей осуществлению к.-л. практич.
целей и достижению конкретных результатов, или же она целиком внецелесообразна,
представляет собой лишь исполнение закона, требований нек-рого абс. долженствования,
предшествующего всякой потребности и цели. Эта же альтернатива облекалась
в форму вопроса о соотношении в морали понятий внеморального блага и морально
должного: либо требования долга основаны на том благе, к-рое может быть
достигнуто (этой точки зрения придерживалось подавляющее большинство этиков),
либо, наоборот, само понятие блага следует определять, и обосновывать посредством
должного (Кант, англ, философы Ч. Брод, Э. Юинг). Первое решение обычно
приводило к концепции т. н. консеквенциальной Э. (лат. consequentia - последствия),
согласно к-рой моральные действия должны выбираться и оцениваться в зависимости
от тех практич. результатов, к каким они приводят (гедонизм, эвдемонизм,
утилитаризм
и др.). Такое решение упрощала нравств. проблему: оказывались неважными
мотивы поступка и следование общему принципу. Противники консеквенциальной
Э. доказывали, что в морали важен в первую очередь мотив и сам поступок
во исполнение закона, а не последствия (Кант); намерение, стремление, приложенные
усилия, а не их результат, к-рый не всегда зависит от человека (Д. Росс,
Э. Кэррит, Великобритания); важно не содержание действия, а то, в каком
отношении к нему стоит его субъект (то, что выбор совершён свободно, -
Ж. П. Сартр; что человек критически относится к самым моральным
своим действиям и побуждениям, каковы бы они ни были, - К. Барт,
Э.
Бруннер).

Наконец, вопрос о природе морали в
истории Э. часто выступал в виде вопроса о характере самой нравств. деятельности,
соотношении её с остальной повседневной жизнедеятельностью человека. От
древности до наших дней в Э. прослеживаются две противоположные традиции
: гедонистически-эвдемонистическая и ригористическая. В первой проблема
основания морали сливается с вопросом о путях реализации нравств. требований.
Так как мораль выводится здесь из "естеств." природы человека и его жизненных
запросов, то предполагается, что люди в конечном счёте сами заинтересованы
в осуществлении её требований. Эта традиция достигла своего апогея в концепции
"разумного эгоизма". Однако в истории классово антагонистич. общества требования
морали часто вступали в острое противоречие с устремлениями индивида. В
нравств. сознании это отразилось в виде мысли об извечном конфликте между
склонностью и долгсм, практич. расчётом и возвышенным мотивом, а в Э. послужило
основой для второй традиции, в русле к-рой находятся этич. концепции стоицизма,
кантианства, христианства, вост. религий. Представители этой традиции считают
невозможным исходить из "природы" человека и истолковывают мораль как нечто
изначально-противоположное практич. интересам и естеств. склонностям людей.
Из этого противопоставление вытекало аскетич. понимание моральной деятельности
как сурового подвижничества и подавления человеком своих естеств. побуждений,
с этим же была связана и пессимисткч. оценка нравств. дееспособности человека.
Идеи невыводимости морального начала из бытия человека, о невозможности
найти основание морали в сфере сущего вылились в филос.-теоретич. плане
в концепцию автономной этики, к-рая в бурж. Э. 20 в. выразилась
в отрицании социально-целесообразного характера нравств. деятельности (экзистенциализм,
протестантская неортодоксия и др.). Особую трудность для немарксистской
Э. представляет проблема соотношения общечеловеческого и конкретно-исторического
в морали: конкретное содержание нравств. требований либо понимается как
вечное и универсальное (этич. абсолютизм), либо в нём усматривается нечто
лишь частное, относительное, преходящее (этич. релятивизм).

Опираясь на предшествующую историю
развития этич. мысли, марксистская Э. возводит на новую ступень традиции
материализма и гуманизма в Э. в силу органического соединения объективного
изучения законов истории с признанием действит. интересов и вытекающих
отсюда жизненных прав человека. Основание морали - нравств. идей, целей
и устремлений - марксистская Э. усматривает в конечном итоге в объективных
законах постулат, развития человечества. Благодаря социально-историч. подходу
к анализу морали, марксистская Э. преодолевает антитезу этич. релятивизма
и абсолютизма. Та или иная классовая мораль выражает положение различных
социальных групп в процессе обществ, производства культуры и её ист. развития
и в конечном счёте так или иначе отражает и объективные законы истории.
При этом, если обществ, позиция данного класса исторически прогрессивна
и, особенно, если это позиция трудящихся масс, испытывающих на себе гнёт
эксплуатации, неравенства, насилия, а потому объективно заинтересованных
в установлении более гуманных, равноправных и свободных отношений, то данная
мораль, оставаясь классовой, вносит вклад в нравств. прогресс общества
в целом, формирует элементы общечеловеческой нравственности. Особенно это
относится к революц. морали рабочего класса, к-рый, "... исходя из своего
особого положения, предпринимает эмансипацию всего общества" (М арке К.,
см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 425), впервые ставит
цель уничтожения классов вообще и тем самым утверждения действительно общечеловеческой
нравственности. Т. о., конкретно-историч. подход марксистской Э. к явлениям
морали только и позволяет понять соотношение частных, классовых точек зрения
в морали с едиными законами постулат, развития нравственности, выявить
в противоречивом характере формирования морали в классовом обществе единую
линию общечеловеческого нравственного прогресса.

В решении вопросов морали правомочно
не только коллективное, но и индивидуальное сознание: нравств. авторитет
кого-либо зависит от того, насколько правильно он осознаёт общие моральные
принципы и идеалы общества (или революц. движения) и отражённую в них ист.
необходимость. Объективность нравств. основания как раз и позволяет личности
самостоятельно, в меру собств. сознательности, воспринимать и реализовывать
обществ, требования, принимать решения, вырабатывать для себя правила жизни
и оценивать происходящее. Здесь встаёт проблема соотношения свободы и необходимости.
Правильное определение общего основания морали ещё не означает однозначного
гы ведения из него конкретных нравств. норм и принципов или непосредств.
следования индивида "историч. тенденции". Нравств. деятельность включает
не только исполнение, но и творчество новых норм и принципов, нахождение
наиболее отвечающих современности идеалов и путей их осуществления.

Это определяет и постановку вопроса
о нравств. критерии в марксистской Э. Законы и;т. развития обусловливают
содержание нравств. идей лишь в самом общем виде, не предопределяя их специфич.
формы. Поскольку всякая конкретно-целесообразная обществ, деятельность
предписывается и оценивается моралью с точки зрения исполнения единого
для всех людей и множества частных ситуаций закона - нормы, принципа, идеала,
к-рые выступают как собственно моральные критерии, это означает, что экономич.,
политич., идеология, и др. конкретные задачи не только не предопределяют
решения каждой отд. нравств. проблемы, но, напротив, способы и методы осуществления
этих задач оцениваются моралью с точки зрения критериев добра, справедливости,
гуманности, честности и т. д. Относит, самостоятельность этих критериев
вовсе не в том, что они происходят из какого-либо другого источника, чем
конкретные сбществ. потребности, а в том, что они отражают эти потребности
в наиболее универсальном виде и имеют в виду не просто достижение нек-рых
особых целей, а разносторонние потребности обществ, жизни на данной ступени
её культурного развития. Поэтому моралью иногда воспрещаются и осуждаются
действия, к-рые могут представляться наиболее эффективными и целесообразными
с точки зрения текущего момента, частных задач того или иного конкретного
дела.

Встречаясь с этим противоречием, этики-немарксисты
обычно либо склоняются к прагматически-утилитарной трактовке нравств. критериев,
либо усматривают извечный конфликт между требованиями морали и целесообразности,
нравственности и политики (экономики). В действительности же это противоречие
не имеет абс. характера, а само является выражением определ. социально-историч.
противоречий. В ходе прогресса общества и особенно революц. преобразований
каждый раз обнаруживалось, что требования обществ, целесообразности, рассматриваемые
с точки зрения общих перспектив поступат. развития общества, в конечном
итоге совпадают с критериями справедливости, свободы, гуманности, коль
скоро нравств. сознание масс выражает их в перспективно-историч., а потому
наиболее универсальной форме. Утилитарный, конъюнктурный подход к решению
конкретных задач не только противоречит требованиям коммунистич. нравственности,
но и является политически недальновидным, нецелесообразным с точки зрения
более широких и отдалённых обществ, целей и последствий. Понимание нерасторжимого
единства общесоциального и морального позволяет марксистской Э. впервые
рационально разрешить противоречие между моралью и политикой, между целями
и средствами, практич. нуждами и нравств. требованиями, сбществ. необходимостью
и критериями гуманности, между общим моральным принципом и частной целесообразностью.
Марксистской Э. равно чужды как дух утилитаризма, так и точка зрения абс.
морализирования, претендующая на "высший" нравств. суд над объективной
необходимостью законов истории.

Марксистская Э. разрешает и традиц.
альтернативу мотива и деяния в оценке нравств. деятельности. Моральный
поступок человека всегда должен оцениваться как целостный акт, как единство
цели и её осуществления, помысла и свершения. Но это возможно только в
том случае, если поступок рассматривается как частный момент всей обществ,
деятельности человека. Если применительно к отд. действию его достоинство
проявляется лишь через его социально-полезный или вредный результат, то
при анализе всей линии поведения человека (индивида или же обществ, группы,
партии) вскрываются и становятся очевидными мотивы действий, преследуемые
цели, общее отношение данного субъекта к обществу в целом, различным классам,
окружающим людям. Такой подход к проблеме позволяет марксистской Э. преодолеть
традиц. противопоставление "внешнего" деяния как очевидного для окружающих
и "внутреннего" побуждения как недоступного для достоверного знания др.
людей. Реальная проблема соотношения мотива и деяния в оценке приобретает
вид связи между общим и частным в поведении, отд. поступком и всей нравств.
деятельностью.

Марксистская Э. преодолевает и др.
традиц. альтернативы моральных учений - гедонизма и аскетизма, эгоизма
и альтруизма, морали спонтанного стремяения и ригористич. морали долга.
Раскрывая истоки этой альтернативы, заключённые в противоречивой природе
антагонистич. общества, наличии в нём противоположных интересов, марксистская
Э. ставит эту проблему не в моралистич. плане нравств. проповеди наслаждения
или аскетизма, а в социально-историч. плане практич. устранения их противоположности
как абсолютной и универсальной. "... Коммунисты не выдвигают ни эгоизма
против самоотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не воспринимают
теоретически эту противоположность ни в её сентиментальной, ни в её выспренней
идеологической форме; они, наоборот, раскрывают её материальные корни,
с исчезновением которых она исчезает сама собой" (М арке К. и Энгельс Ф.,
Соч., 2 изд., т. 3, с. 236). Выбор между выполнением внешней обязанности
и осуществлением внутр. потребности должен всегда совершаться в зависимости
от решения др. вопроса - нахождения наиболее адекватных путей сочетания
в каждом конкретном случае обществ, и личных интересов, так чтобы в конечном
итоге вырисовывалась ист. перспектива приведения их к единству. Движение
к этой цели и является нравств. оправданием самопожертвования, необходимость
в к-ром возникает в противоречивых и кризисных ситуациях. Таков путь к
научному, марксистскому решению проблемы гуманизма.

Т. о., решение этих проблем в марксистской
Э. не является чисто теоретич. устранением заблуждений этич. мысли прошлого.
В отличие от всей предшествующей и совр. бурж. Э., исходящей из констатации
существующих отношений и противоречий (к-рые либо апологетически оправдываются,
либо просто осуждаются), марксистская Э. исходит из ист. необходимости
преодоления этих противоречий, что и определяет действенно-практич. характер
марксистской Э.

В системе категорий марксистской Э.
воссоздаётся структура морали как целостного обществ, образования, обладающего
множеством сторон и моментов. Основу такой системы составляют категории
моральной деятельности, нравств. отношений и морального сознания, которые
отражают три осн. стороны морали - содержание предписываемых и оцениваемых
нравственностью действий и их нравств. мотивации; способ регуляции этой
деятельности моралью, выражающийся в совокупности обществ, связей, направляющих
и контролирующих индивидуальное и коллективное поведение; наконец, идеальное
отражение деятельности и отношений морали в сознании и их специфич. нравств.
обоснование. Категория нравств. деятельности включает след, моменты: структура
отд. поступка и составляющие его элементы (мотив, побуждение, намерение,
выбор, решение, деяние, цели и средства, последствия), общая линия поведения
индивида (в т. ч. нравств. привычки, навыки, склонности, убеждения, чувства);
нормы поведения и нравы общества, составляющие в совокупности его нравств.
образ жизни в целом. Анализ структуры нравств. отношений и нравств. сознания
позволяет установить соотношение таких категорий, как нравств. требование,
обязанность, долг, ответственность, достоинство личности, совесть, отражающих
различные формы отношения личности к обществу, а также взаимосвязь таких
категорий, как норма, моральное качество, оценка, нравств. принцип, обществ,
и нравств. идеалы, добро и зло, справедливость, смысл жизни, назначение
и счастье человека, составляющие логич. каркас всякой системы морали и
наполняющиеся каждый раз иным содержанием.

По-разному определяя конкретные функции
морали и их число, большинство исследователей-марксистов считает важнейшими
функциями морали регулятивную (в специфической оценочно-императивной форме),
познавательно-ориентационную и воспитательную.

В 60-70-е гг. значительно возросло
число марксистских исследований по проблемам Э. и морали (работы, посвящённые
марксистской Э. в целом и её отд. проблемам, раскрытию гуманистич. смысла
идей коммунистич. нравственности, нравств. аспектам коммунистич. воспитания,
критике совр. бурж. морали и Э.). Практич. значение Э. для решения социальных
проблем совр. эпохи и, в частности, проблемы формирования всесторонне развитой
личности может быть реализовано только в тесном взаимодействии с др. науками
- социологией, психологией, теорией обществ, воспитания, педагогикой, а
также эстетикой, с к-рыми этика имеет ряд пограничных проблем.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф.,
Святое семейство, Соч., 2 изд., т. 2; Маркс К., Морализующая критика и
критизирующая мораль, там же, т. 4; Л ен и н В. И., О коммунистической
нравственности, 3 изд., М., 1969; Йодль Ф., История этики в новой философии,
пер. с нем., т. 1 - 2, М., 1886-98; ШишкинА. Ф., Из истории этических учений,
М., 1959; Селиванов Ф. А., Этика, Томск, 1961; Марксистская этика. Хрестоматия,
М., 1961; Архангельский Л. М., Категории марксистской этики, М., 1963;
его ж е, Курс лекций по марксистско-ленинской этике, М., 1974; Актуальные
проблемы марксистской этики. Сб. ст., Тб., 1967; Очерк истории этики, М.,
1969; Шварцман К. А., Теоретические проблемы этики, М., 1969; её же, Новые
тенденции в развитии современной буржуазной этики, М., 1977; Бандзеладзе
Г., Этика, 2 изд., Тб., 1970; Этическое и эстетическое, [Л.], 1971; Гумницкий
Г. Н., Основные проблемы теории морали, Иваново, 1972; Анисимов С. Ф.,
Марксистско-ленинская этика, ч. 1 - Этика как философская наука, М., 1972;
Федоренко Е. Г., Основы марксистско-ленинской этики, 2 изд.. К., 1972;
X а р ч е в А. Г., Яковлев Б. Д., Очерки истории марксистско-ленинской
этики в СССР, Л., 1972; Предмет и система этики, София, 1973; Дробницкий
О. Г., Понятие морали, М., 1974; его же, Проблемы нравственности, М., 1977;
Гусейнов А. А., Социальная природа нравственности, М., 1974; Т и т а р
е нк о А. И., Структуры нравственного сознания, М., 1974; Мораль и этическая
теория, М., 1974; Основы марксистско-ленинской этики, Минск, 1974; Марксистская
этика, М., 1976; Очерки истории русской этической мысли, М., 1976; S i
d g w i с k H., Outlines of the history of Ethics, 5 ed., L., 1906; Dittrich
O.. Geschichte der Ethik, Bd 1 - 4, Lpz.. 1923 - 32; В г о a d G. D., Five
types of ethical theory, Paterson, 1959; Hill Th. E., Contemporary ethical
theories, N. Y., I960; R e i n e r H., Die philosophische Ethik, ihre Fragen
und Lehren in Geschichte und (Jegenwart, Hdlb., 1964. См. также лит. при
ст. Мораль. О. Г. Дробницкий, В. Г. Иванов.

А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я